-Да! Так! Мочи его! Мочи их всех! - Роза Алая затрясла заржавевшей цепью и, изобразив деву-воительницу, чуть ли не подпрыгнула от восторга - и тут же вскрикнула от боли. Некогда роскошные туфли, из настоящего шелка Арабии, расшитые золотыми нитями и мелкими рубинами, стерлись и износились; на тропах, усыпанных камнями и острыми предметами, приходилось стискивать зубы до хруста и пытаться избегать опасных углов. Щиколотки и так покрыты кровоподтеками, не хватало еще собственноручно ампутировать пальцы. 

Она не спрашивала - переговариваться им запрещалось, лишь тайком уловить ветром отголоски слов - но и она, и Сноу потеряли счет времени. Дни, часы и недели слились в один грязный серый комок столбов пыли и грозовых туч, ледяных капель дождя на голых плечах и раскатистого баса троллей. Розочка старалась сконцентрироваться на пути и пересчитывать шаги, жмурить глаза, пока забивают и четвертуют жителей деревень, не нюхать дым от огня. О том, что могло бы быть, не приди сюда Враг, объединись земли раннее и будь они все, сказания, чуточку поумнее, тем более. Политика - не ее стезя, прерогатива Снежки. Но Снежка спотыкается рядом, стонет на коротких привалах бесшумно и неохотно, и все их ссоры-разногласия блекнут, ничто не имеет значения.
Все кануло в лету из крови и разбитых надежд.

Роза хорошо умеет слушать сплетни и в думах, в повторе потрескавшимися губами россказней и стишков, пытается спрятать ледяной озноб. Однажды она видит отражение в воде - и глухо смеется. Вот она, придворная красавица, в повисших поплиновых лохмотьях, сосульках-волосах и с отметинами грязи. Каждая кричит "проиграла". Проиграла ту единственную битву, где нужно было победить.
Да все они проиграли.

Где-то на задворках сознания обессиленный организм различает очертания ущелья, силуэты деревьев и надвигающуюся грозу. Розочка засыпает, еле переставляет ноги и хочет упасть замертво, но Снежка не протащит ее. Не хватит сил.
Вместо этого совсем рядом с Красной падает оторванная конечность - из мерзкой зелено-желтоватой ноги струится булькающий сок, подол намокает и окрашивается в багряный, смрадный запах мертвечины действует не хуже чудодейственных эликсиров на пирах, как в былые времена.

Она словно просыпается от долгого беспробудного забытья, резко ведет руками и тащит сестру к двум черным камням, подальше от бойни, впечатывается в плечо какого-то кузнеца и сшибает с ног, тащит дальше. Не выдерживает и завороженно следит за действом. Наблюдать, как поедают твоих надзирателей - не сравнить ни с чем. Роза пару раз повторно выкрикивает "бей! убивай! мочи!", а затем обессиленно падает на засохшую землю. Через пару минут приходится активно поработать ногами и отпинать кусок некогда руки тролля подальше - пусть зверь охотится вдали. И туфли пропитываются кровью.
Запах смерти кружит голову.

-Снежа, - ворчит рыжик, -Снежа, мы не уйдем далеко. Потому что цепи, а это вот по запаху найдет. Если только у тебя не завалялась косточка или мячик; внеплановый турнир за свободу.

Сломанная рука гоблина тщетно пыталась хоть как-то остановить Волка, гоблин хрипел и булькал, черная кровь лилась из его многочисленных ран, пальцы его хватали шерсть противника и старались оттащить, сделать хоть что-нибудь, чтобы избежать смерти. Но, конечно, уже было поздно. Поднятый в воздух гоблин это понимал, наблюдая, как из разорванного брюха вываливаются метры кишок. Бигби еще разок тряхнул своего противника, вцепившись зубами в его плечо, после чего отправил того в полет. Мясо гоблина было жесткое и неприятное на вкус, но за прошедшее время Бигби уже привык к этому вкусу и не жаловался, хотя иногда и с толикой ностальгии вспоминал нежную человечину.
Закончив со всеми, в чью голову пришла опрометчивая мысль противостоять ему, Бигби медленно повернулся в сторону закованной группы сказочных. Абсолютное большинство из них испытывало смесь из желания обделаться от страха и радоваться своей обретенной свободе от гоблинов. Будь Волк больше похож на себя прежнего, свобода бы этих людишек продлилась недолго, и вскоре бы их настигла неизбежная и неприятная смерть, но сейчас он нашел себе новое занятие. По правде сказать, он сам не до конца понимал, с чего вдруг он так увлекся этой one man wolf war против Императора, но сейчас это занятие почему-то казалось ему самым что ни на есть логично вытекающим из всех его предыдущих дел, и он особо не заморачивался на тему того, с чего вдруг он так изменил своим привычкам. В любом случае, этим сказочным определенно повезло, что они наткнулись на теперешнюю версию Волка.
- Судя по всему, с мужем ты не виделась уже давно, так что навыки твои вряд ли столь же остры, как и раньше. Но даже если и так - эта игрушка, - Волк еле заметно кивнул в сторону меча, - вряд ли тебе сильно поможет. Ты же видела, что я сделал с этими гоблинами?
Волк, мягко ступая громадными лапами по залитой кровью траве, спокойно двинулся навстречу Сноу и ее сестре. В другие времена, он бы ею полакомился. Помнится, прошлая его встреча с прекрасной сказочной девушкой окончилась для него отдыхом на дне реки, чего он повторять не хотел. Конечно, такая глупость более никогда не повторится, но все же. Сама попытка девушки защитить себя и, очевидно, рядом стоящую рыжеволосую подругу, почти что вызвала уважение Волка и его интерес. И все бы ничего, если бы попытка эта была чуть более продуманной. Неужели она правда на секунду решила, что меч, совсем недавно выпавший из руки куда более свирепого и закаленного в битвах создания, может что-то противопоставить силе самой природы?
- Но не пугайся, - достигнув расстояния в три метра между ним и девушками, Волк остановился, скорее из вежливости, чтобы лишний раз не провоцировать пленниц на глупости и не вызывать в них еще большего страха, - в данный момент, я не собираюсь вас съесть. И их тоже, - Волк повел головой в сторону еще нескольких сказочных, также закованных в цепи и смиренно ожидающих своего часа. - И если ты позволишь, - снова вежливый оборот. И где он их набрался? - я сейчас же могу освободить вас от этой цепи, - красноречия ради Волк чуть клацнул зубами.
Ожидая ответа, Волк, как ни в чем не бывало, приподнял лапу ко рту и провел языком по небольшой ране, оставленной после копья одного из гоблинов.