“Меня вела дорога приключений… а потом мне прострелили колено… Нет, не та сказка.. Потом я умер, так и не доехав до фермы от кровоизлияния в мозг на сельских дорогах...” Текст мемуаров так и вырисовывался в голове адвоката. Какие только мысли не посещают растревоженный тряской разум, особенно в такой обстановке.
Разухабистая дорога заставляет хорошенько тряхнуть головой, одну руку убрать от заветной ноши и и успеть у кончика носа поймать едва не слетевшие очки, вернув их на свое законное место. Пускай останутся, пускай как и прежде скрывают за матовым темно-красным стеклом безжизненную блеклость слепых глаз. Глаза по сути и не нужны Гарретту, сонарная картинка дает больше, чем может показать обычный человеческий обзор, а обостренные чувства… “боже, я еду в хлевовозке, какого ж черта нельзя выключать сверхчувствительное обоняние, когда это так необходимо?” Трех поросят явно кормили с утра чем-то не совсем свежим. Мысли об этом заставляют поморщиться, что не ускользнуло от внимания водителя, большого простака Вейленда.
- Што, городской, не привычно? Дальше по программе природный массаж простаты. - Хриплый хохот, скорее похожий на скрип пенопласта по меловой доске, но в этот раз Гарретт сдерживает желание отразить весь спектр эмоций на своем лице. По-приятельски Вейленд толкает адвоката в плечо, выворачивая руль в сторону от “дороги” и переходя на грунтовку. Если это разбитое временем счастье так можно назвать. И тут Гарретт в полной степени прочувствовал, что имел в виду водитель. От такой тряски и вибраций, кажется, что возмутились не только транспортируемые поросята, но и Айден встрепенулся, спеша перепорхнуть с плеча друга на сидение, где меньше вероятность удариться хрупкой головушкой.
- Друг мой, - едва шевеля губами шепчет Гарретт. - Напомни мне, зачем мы это делаем?
Звонкий возмущенный писк сокола стал ответом, на что впервые за долгое время улыбка подернула уголки губ адвоката. - Точно. Ты как всегда прав, Айден.
Как же не вспомнить чек, выписанный Синей бородой на довольно кругленькую сумму денег. Скажете, что он умер? Не аргумент, мертвый клиент продолжает оставаться клиентом, а Гарретт если и начинает вести дело, то доводит его до конца. Не совестливость, но добросовестность. За это его и нанимают не только в фэблтауне. Пользуясь этим, он обеспечивает себе безбедное существование. Хоть где-то его не подводит рыцарская честь и доблесть. Рыцарь слепой, бракованный, из простолюдинов вырезший, вот и кодекс не всегда срабатывает. Да и попробуй, поживи среди простаков, повертись в их укладах, законах, в конституции и праве, частично не растеряв себя. “Кодекс? Кто сейчас вообще живет по нему? После великой амнистии даже главный сказочный волк своим принципам изменил. Куда уж нам до него. Не всем же идти на светлую сторону силы.”
Машина резко дала по тормозам, от чего пришлось хорошенько упереться ногами, чтобы к чертям не вылететь через лобовое стекло. “А что, вполне эффектное появление для эффектного адвоката.” В нос дичайшим и абсолютно беспардонным образом тут же поспешили ворваться все те запахи, которыми ежедневно дышала ферма. Бывшему конюху было знакомо это амбре. Признаться, что даже после скитаний по Заповедному лесу, из Гарретта не выветрился шлейф, вгрызающийся в кожу и для особо чувствительных носов становящийся пожизненной отметиной происхождения, подобно огрубевшим рукам старой прачки - сколько ты их не смазывай кремами и маслами, они останутся все тем же одеревеневшим клеймом.
- Приехали. Проводить к Розочке? - интересуется Вейленд, на что Гарретт отмахивается, уже выбираясь из машины. Он крепко удерживает под мышкой заветный сверток, предназначенный для управляющей. Конечно же, природное любопытство аккуратно щекочет нос, но адвокат не спешит. Он тут, чтобы выполнить свою часть работы и уехать. Осталось только передать девушке сверток. Вместе с оригиналом и завещания. И оставить заверенную копию себе, мало ли что может случиться.
“А вот и она...” - Гарретт не видит Розу, но он помнит ее запах. И силуэт, который вырисовывается с очередным стуком трости о гравий.
- Мисс Роза, можно вас на пару слов? - еще один шаг и стук тростью. Адвокат останавливается, обращая свой слепой взор через темные линзы очков на девушку.

Стук трости, за ним уверенный, но короткий шаг. Ноздри жадно втягивают воздух, дополняя складывающуюся в голове картину. Все вокруг пылает образами и силуэтами, звуки друг с другом перемешиваются, сливаются в единую картину, развернутую в 360 градусов, а в центре внимания акустического зрения она - Роза. Разве может быть иначе? Снова вдох.Что это дает? Среди десятков иных запахов вычленяется незабываемый, кружащий голову аромат, откладываясь в подкорке, въедаясь в нее подобно дорогостоящему яду, что продают ведьмы на тринадцатом этаже роскошных апартаментов Вудленд.
“Не так много времени прошло с нашей последней встречи, и посмотрите, как ты здесь расцвела, как наполняет смысл твою жизнь, как он обволакивает каждый уголок твоего естества… что ж, похоже и правда лучшие цветы распускаются в самых смердящих ямах.” Определенно, следует сказать, что своей напыщенности Гарретт иногда не замечал, она захватывала с головой, а он, он слишком долго жил в Вудленде, среди мягких подушек и удобных графинчиков с виски, чтобы запамятовать, за что будучи конюхом он любил подобные места. Роскошь и удобство извращают человека, даже если этот человек - Сказание, прибывшее из другого мира.
Легкое пощипывание за мочку уха отвлекает адвоката от мыслей. Айден явно желал привлечь внимание друга, и прислушавшись внимательнее, Гарретт понял, почему. Ободряющее поглаживание по серебристым перьям, а в ответ - благодарно впивающиеся в плечо крючковатые когти. Птицы умеют выражать чувство привязанности, тут уж главное их правильно понять и истолковать. “И что ты так зажался, друг мой. Тут нет опасности, расправляй свои чудные крылья и лети. Разве ты не этого хотел?” Но тут уж торопить его не стоит, Айден отличался особой мудростью и статью, а еще, возможно, впитал в себя всю, вытекающую из Гарретта совесть, был ее крылатым олицетворением, если можно так сказать. Снова пощипывание за ухо, но уже более настойчивое, имеющее другой, вполне направленный окрас. "Ты как всегда прав, друг мой. Я совсем забыл, что ко мне обращаются." Но с другой стороны, это и обращением назвать было затруднительно. Скорее желание отмахнуться как от назойливой и слишком уж кусучей мухи.
- Рать - это слишком громко сказано будет. Нас банда небольшая, я, да Айден. Но хлеб свой отрабатываем мы добросовестно, - когда речь заходила о таких серьезных вещах как работа и адвокатская практика, голос мужчины непроизвольно окрашивался сталью. Все-таки, не смотря на все подковерные интрижки, Гарретт свою профессию очень любил и не жалел, что однажды его дернуло податься именно в юриспруденцию. - Произошло… да, конечно же, мисс Роза. И вам не менее известно, чем мне, что именно. Сомневаюсь, что смерть одного из главных меценатов Феблтауна не осталась незамеченной. Тем более для той, кто еще некоторое время назад считалась его невестой, - сквозь стекло очков не видно, как Гарретт щурится, только разве что по небольшой ложбинке между напряженных бровей. "Какого это, ощущать, что даже после смерти прошлое ненавязчиво холодит спину, м?" - Можно было много сказать о характере и о методах моего нанимателя, но в данном случае, о мертвых предпочитаю говорить никак. Что им до наших распалений. - удобно перехватывая сверток в руке, адвокат показал запечатанный конверт своей "клиентке". - Синяя борода не оставил распоряжений по поводу всего его имущества, но незадолго до своей кончины он изложил мне в письменной форме одну свою волю. Она касалась вас, мисс Роза. И если вы не возражаете, то мне бы хотелось поговорить об этом в месте, более скрытом от чужих глаз. - обернувшись через плечо так, будто бы он в действительности может видеть, Гарретт постарался оценить ситуацию. Конечно же, все были заняты разгрузкой вещей, доставленных из Феблтауна, но не зря говорят, что даже у ушей есть уши. Некоторые, благодаря своим сказочным способностям могут слышать и через треклятые стены.

Легкое напряжение, в последние время уж слишком часто оно преследовало адвоката. Хотя к этому можно было уже и привыкнуть, учитывая то, сколько косых взглядом на него бросали во время работы на Синюю Бороду, да и после смерти оного лысого демона. Конечно же, Гарретт был слеп, но взгляд - это проявление эмоций, которые колют в спину сильнее, чем дротик, пропитанный ядом. И у Розочки был повод воткнуть точно такую же иглу, только куда-то в район диафрагмы. “Мне прекрасно понятны твои эмоции. Кто из нас любит-то вспоминать прошлое...” Возможно, если бы они встретились в недалеком прошлом, то огненноволосая дева послала бы адвоката ко всем чертям или же к самому главному из них - к Синей Бороде. Но сейчас Розочка была немного не в том положении, ее статус обязывал как минимум проявить первичную учтивость. тем более, кажется, что слова мужчины посеяли зерно заинтересованности в душу. Куда деваться-то от своей женской природы.
Адвокат позволяет себя увести подальше от шумной суеты, что творилась во дворе. Он удобнее ладонью перехватывает сверток и отправляет его во внутренний карман пиджака, отмечая в голове всю, стремительно меняющуюся картинку, при этом не забывая отстукивать удары тростью. Яркие вспышки перед глазами возникали то здесь, то там, подобно фонтанам красноватых брызг. Голос девушки прорывается одним, ярко-алым спектром, как будто бы кто-то на холст, раскрашенный оранжевым маслом случайно пролил крепко заваренный каркаде. Гарретт хмурит брови, буквально на мгновение. Этого обычно хватает, чтобы перестроить внутреннюю картинку, сориентироваться не только на сонаре, но и на мелодичном звуке голоса девушки.
- Одни из самых популярных вопросов. В чем смысл жизни, есть ли бог и… как же этот Блайндмен причесывается по утрам. Буду с вами честен, мисс Роза. Только с верой в лучшее, - едва сдерживая улыбку, Гарретт треплет по мягкой грудке Айдена, чувствует, как ласковый друг осторожно перебирает клювом по подушечкам огрубевших пальцев, возможно слегка нервно, но и адвокат бы тут нервничал, если б на него "положила глаз" дракониха, обращенная в ворону. - Я ослеп в довольно сознательном возрасте, поэтому мне было тяжело перестроиться, но в замен одного потерянного органа чувств все остальные начинают работать с особым усилием. Запахи и окружающие звуки помогают мне ориентироваться и сейчас… - адвокат почувствовал, что ему заботливая Роза помогает опуститься на скамейку, как она задевает своим бедром столик, что находился в беседке. “Прекрасно”
- Сейчас я могу почувствовать, что мы достаточно отдалились, чтобы нам можно было перейти к делу. Я не против того, что вы курите, но не могли бы вы сесть, Роза? Уверяю, на империю ваших ценнейших самокруток никто не покушается. - Свободной рукой Гарретт подцепляет из внутреннего кармана пиджака сверток и аккуратно укладывает его на деревянную поверхность столика. - Как известно, Синяя Борода погиб, но он оказался любезен побеспокоиться о вашем будущем, и поэтому своей последней волей поручил мне доставить эту вещицу вам, его несостоявшейся невесте. Все задокументировано в завещании, экземпляр которого я тоже вручаю вам, можете с ним ознакомиться, а я поясню и отвечу на все вопросы, которые возникнут в ходе ознакомления с документами. Не волнуйтесь, у меня своя копия тоже есть. Специфичная копия, конечно же. - Гарретт аккуратно подвигает к свертку и бумагу, чувствует ее едва слышный шелест, а в это время разворачивает вторую копию завещания, перекодированную в шрифте Брайля. Конечно же, мужчина мог читать и обычные документы, но только в том случае, если они написаны чернилами, довольно вязкими, чтобы их можно было прощупать подушечками пальцев. Но к чему неудобство, когда есть французы с их невероятно удобным шрифтом. Да славься Франция, сколько бы людей там не погибало, увидев раз твой восхитительный Париж.