Это всегда было выжжено где-то в самых отдаленных и глубоких чащобах человеческой души: если ты был достаточно стар, чтобы дожить до седых волос, то честь тебе и хвала, и что-то почти первобытное выстраивало внутри нестройную цепочку образов от умелого воина к мастеру, затем к мудрецу, а после — к шаману, потому что кто в племени может быть мудрее того, кто знает духов. С таким себе дороже связываться и лучше уж проявить вагон и маленькую тележку уважения и всего прилагающегося, нежели спровоцировать немилость сил неподвластных простому смертному, да и не известных толком. В этом (и не только в житейской прихоти, порожденной безусловно чудовищным могуществом, как некоторые могут подумать) фрау Тотенкиндер находила одно из многих преимуществ быть почти столетней старушкой с тягой к вязанию и тишине.

Хотя, конечно, вечный заместитель мэра не была обременена лишним грузом под названием «тактичность» и не собиралась хотя бы с сотой долей пиетета относиться даже к таким умудренным тысячелетиями сединам, какими обладала лесная ведьма. Возможно, Снежке недоставало инстинкта самосохранения или, наоборот, юная леди чертовски хотела на больничный, но Верховную эти не слишком волновало, как и все мелкие проделки. Хорошей истории всегда нужна маленькая доза иронии или ненавязчивого юмора, так что фрау, как честная пожилая леди (почти турист, почти за гидом и его желтым флажком) с искренним удовольствием растрясла старые кости в самолете, не растратив и йоты лишних усилий на телепортационное заклятье. Суровые времена требуют суровых мер, а что-то навязчиво подсказывало, что даже такая кроха может в ближайшем однажды склонить чашу весов на ее сторону.

Желтый двухэтажный плюс мансарда домишко, похожий скорее на ожившую иллюстрацию, нежели на что-то настоящее и жилое, оказался гостеприимен и мил, и почти нереален так же, как и его очаровательная наружность; и хотя, оглядываясь на покойную ночь и в целом приятное утро, госпожа колдунья могла охарактеризовать свое настроение как умеренно-умиротворенное, в глубине души все-таки самую малость тосковала по тем временам, когда можно было без зазрения совести превратить горстку шумных мимопроходящих в мелодично стрекочущих горловыми мешками жаб. Но, увы, над сиюминутной местью теперь царил призрак цивилизации, и волей неволей, но приходилось ему подчиняться.

С видом сдержанным, но зловредным, пожилая леди обогнула стайку туристов и неспешным прогулочным шагом поровнялась с вице-мэром:
- Не то, чтобы мы искали именно могилу, милая, - отстукивая шаги элегантной тросточкой красного дерева, проворковала фрау Тотенкиндер. - Скорее, нам нужны записи о процессах. Как известно, религиозные нормалы никогда бы не допустили ведьм, даже покойных, на освященную землю, значит, искать их в черте города было бы сущей тратой времени.

Взяв короткую паузу и заправив выбившуюся серую прядь под шляпку, ведьма окинула взглядом улочку, вложив злой смешок в ухмылку: ясно как день, что те два десятка и больше были исключительно невиновны. Конечно, христианство в той или иной степени было достаточно крупным эгрегором, чтобы вызвать легкую аллергическую чесотку, но даже целованная Папой святая вода ничего не смогла бы сделать против тех, кто действительно что-то смыслил в Искусстве. Даже если бы какая-нибудь колдунья или завалящий ведьмак дотерпел бы до виселицы из острого желания устроить локальное светопреставление и научить самоуверенных идиотов уму-разуму, то в момент соприкосновения шеи с веревкой уж точно бы сорвался и свернул бы шеи всем, не щадя ни детей, ни женщин, ни сочувствующих, до последнего.

- Обычно «нечистых» хоронили если не там же, где и вздернули, то хотя бы в паре-тройке ярдов неподалеку. И, рассуждая логически, навряд ли Висельный Холм является тем пристанищем несчастных душ, которое мы ищем, иначе нормалы давно бы выкопали своих мертвецов и нашли нашего. Прослеживаешь ход моей мысли?

Снежка как всегда была сама доброта. Если под добротой вы подразумеваете желчь разбавленную сахарным сиропом. Благо целилась она не в меня, а всего лишь в местные заведения общественного питания. Знаете иногда эта женщина пугает меня просто до  кончика хвоста. Даже не знаю, она то ли всегда такой была, то ли это мир нормалов повлиял так на сказочную принцессу. Мы слишком долго живём среди людей, так что я уже ничему не удивляюсь.   Белоснежка дала мне на утро вольную, что явно вызвало неодобрение нашей жуткой старушки. Благо что нашим маленьким предводителем была не Фрау, при виде которой мне порой непроизвольно вспоминались немецкие марши сороковых, а всё таки куда более либеральная Белоснежка. Разделиться было и вправду неплохим решением, если мои спутницы вдвоём не вызывали у местных никакого подозрения, но я в их компании смотрелась как ирландец среди истинных англичан, вроде бы всё в порядке, но ты нет, нет, да понимаешь, что пока эти двое пьют свой чай, рыжий должен уже бить кого-то по лицу в местном баре, параллельно запивая виски стаутом. Бить я никого не собиралась, но свой план действий у меня был. Пока фрау и принцесс собирались копаться в архивах и местных исторических сообществах, я хотела обратится к другим источникам. Снежка была права в местном архиве у меня были знакомые, но с архивом они вполне могли разобраться и без моей помощи, я хотела зайти с другой стороны.
Пока хромой дуэт штурмовал библиотеки я отправилась в глубь городка. Бумаги это конечно хорошо, но я больше доверяла городским слухам. Зайдя в ближайший бар я присела к бару. Нет, не подумайте, я конечно не против накидаться с самого утра, но я ведь на работе, никто ведь не думает, что я из тех ребят которые вместо того что бы заниматься делом начинают заливаться. Курить в заведение было нельзя, ох уж этот двадцать первый век с его бесконечными ограничениями, как же хорошо было в двадцатых, тогда курили все и везде, люди видели мир в лёгком тумане, и было в этом что-то приятное. Навострив уши я стала слушать. Это бар в небольшом городке, тут все про всё знают, а местные бармены просто кладезь историй всех мастей. Осталось только влезть в этот самый кладезь (в переносном смысле конечно, а не то что вы подумали) и найти то, что меня интересует. Благо особого труда для этого не требовалось. Обычно обслуживающий персонал сам завязывает разговор с гостями которые сидят прямо за стойкой, такой вот  весьма распространённый миф о барменах, который в большинстве случаев был самой что ни на есть правдой.
- А вы ведь не местная да? - Рыбка сама не поняла как захватила наживку, хотя это весьма странное сравнение, я ведь не собираюсь жарить и потрошить этого мужчину, просто хочу с ним поболтать.
- Где-то на моём лице остался штамп из аэропорта? - Это могло прозвучать грубо, если бы не мой тон.
- Город не очень большой, а в подобных заведениях редко встретишь новые лица. По делам или отдыхаете?
- Ну, как сказать, скорее по делам. Я тут кое кого ищу. Одну свою родственницу.

Нетерпеливо постукивая каблуком по мостовой в ожидании своего мятного чая, фрау Тотенкиндер аккуратно разложила карту и разгладила, как могла, заломы. В чем уж точно хороша была мисс Сноу, так это в умении дожидаться нужного момента молча, не задавая добрый десяток-другой лишних вопросов в духе «а мы уже приехали».

– Земля землей, но нас интересует история. В девяносто первом году восемнадцатого века доктор Холойоке писал о Джоне Симондсе, который родился на Северной улице. Нянечка, приставленная к младенцу и роженице, видела в окне висельников, обвиненных в колдовстве и казненных. – Старушка достала карандаш и наскоро обвела одну точку на карте, проведя прямую к Гэллоуз Хилл, через еще один маленький холм. – Так же ходит легенда, что во времена казней мистер Бенджамин Нёрс, сын обвиненной Ребекки, под покровом темноты добрался до холма по реке и забрал тело матери, чтобы похоронить на родной земле. Тела ведьм складывались на каменистом берегу, которым в те времена как раз заканчивался Ледж Хилл, спускаясь к воде.

Хвала нормальскому интернету, старой колдунье даже не пришлось прикладывать особых усилий, чтобы найти ту точку на карте, которая ее интересовала. Теперь же она хотела увериться в правильности своих изысканий, параллельно устроив все таким образом, чтобы никто здесь не чувствовал себя обделенным.

– По окончании процессов на холме посадили рожковые деревья. В тысяча девятьсот двадцать первом году Джон Адамс поинтересовался у мистера Стивенса, на тот момент владельца земли, и получил подтверждение своей догадке — до шестидесятых годов девятнадцатого века эти деревья действительно росли в местном саду, но были спилены под корень. Чего, опять же, не случалось на Гэллоуз Хилл. Да и с улицы покойного мистера Симмондса висельников на Гэллоуз разглядеть было почти невозможно. Мы вычеркнем Эмерсон и Мак Грат - слишком далеко от рек, кладбище Сидар Гроув, Гринлоун и Сент Мэриз по известным причинам. Из всех возможных вариантов остается Ледж Хилл.

Тотенкиндер прижала карту сахарницей, спасая от ветерка, взяла чашечку наконец добравшегося до нее чаю и пригубила, хитро прищурившись и глянув на госпожу Сноу. Вот тут-то отважная леди наверняка сгодится и сможет не просто помочь, но и облегчить задачу по проверке сомнительной, но единственно имеющейся теории.

– Что скажете, госпожа помощник мэра?

«Вы готовы к маленькому подвигу?» читалось где-то позади всех смешанных интонаций, между интересом, любопытством, неизменным коварством и множеством всего прочего. Пожилая леди наконец откинулась на плетеную спинку, сосредоточившись на чаепитии – ни дать ни взять, самая обычная бабуся на прогулке с любимой внучкой. Вот это она называла полноценным отдыхом, а все эти ваши санатории и пляжи... кому они нужны, когда есть такая чудная возможность покопаться в прошлом.

За стол ко взрослымтётенькам я нехотя практически преплываю. И пока естественно предпочитаю сохранять позицию " молчи пока не спросят". Ну да, между мной и трусливым школьником нет практически никакой разницы. Ну разве что школьник не явится к учителю под шафе. Хотя от современных детей ожидать можно чего угодно, не удивлюсь если в этом они меня ещё и переплюнут. В разговор я вникаю так же как и вошла, медленно, тягуче и чуть ли не нехотя. Но кажется пора бы и мне свои пять копеек вставить. Ну а что, я ведь тут тоже по работе в конце-то концов, а не удовольствия ради (ну согласитесь какое удовольствие в этом крохотном городишке). Судя по всему выяснить что-то действительно важное и стоящее мне не удалось. Фрау и Снежка точно уже знали всё тоже самое что и я. Ну я конечно ещё знала что в этом месте периодически тусуются местные мрачные подростки, гордо именующие себя готы, распивают там дешевое красное вино и наслаждаются группами типа HIM, Rasmus, Garbage и прочими "прелестями" современной музыки. Хотя будем честны, моё преимущество перед ними было ничтожно, сильно уж я сомневаюсь что нашей жуткой старушке есть дело до жутких подростков.  Так что я не то что бы прямо расстроилась из-за собственного фиаско, но определённую досаду точно испытала. Какое-то я совсем бесполезное созданьице, только мышей по полю гонять и могу. Ещё и накидалась в такую срань несуственую. Пить мне конечно нравилось, но согласитесь, пить что бы пить и пить ради дела это две большущие разницы. Одно дело когда тебя влекут низменные желания и ты как барашек идёшь у них на поводу, а другое дело когда ты можешь оправдать эти свои желания благими целями.  Оправдание собственного алкоголизма это важно. Ну это такой совет на случай если вы решите спиться.
Мои спутницы пили чай, и мне наверно тоже стоило присоединиться к этой чудесной английской традиции. Хм, а я ведь и вправду не отказалась бы от чашки классического черного с молоком. По крайней мере если бы он у меня был, то сейчас я могла бы вполне театрально и демонстративно подавиться, или вообще брызнуть им на стол, или пустить носом, вариантов выражения возмущения с помощью чая было практически бесчисленное множество. Ну а как ещё я могла выразить собственное мягко говоря удивление на заявление о предстоящем мне поиски труппа барышни столетней давности прикопанной в месте, которое сейчас является более чем общественным. Ну да, а я что и вправду думала что меня сюда звали из-за красивой мордашки (если бы она у меня таковой была в такую глупость ещё можно было поверить, а так, ну сами понимаете насколько это нелепо).  Ладно, первый шок прошел и мысль о поиске могилки уже не казалась мне такой невероятной. Смущало меня только одно, если я должна найти её по запаху то нужно обратиться, в человеческом облике я конечно чувствую запахи острее, но не настолько хорошо, в облике родном передо мной же открывается практически новый мир, состоящий из тысяч запахов и их оттенков. Был ещё второй вариант, останки барышни могли быть магически заряжены, и тогда нам нужно будет полагаться на мою "чуйку", но эта способность была несколько нестабильна, и привести нас могла как и к костям, так и к чему действительно недоброму. Ну жираф большой,и ему естественно виднее, сказано искать тело, значит будем искать тело.

Пока госпожа Сноу совершала своё увлекательное путешествие в прошлое… ну, следует сначала сказать, что фрау Тотенкиндер, эта в высшей степени премилая женщина в шляпке и старомодном костюме с шелковой рубашкой, застегнутой под воротником простенькой брошью, она вовсе не интересовалась этой вехой в истории славного города Салема. Весь этот цирк с картинкой и звуками, всё это было ради впечатлительной молодёжи. Ей ли не знать пучины грязи, в которые легко и непринужденно опускается человеческое существо и как это завораживает.
Придерживая вице-мэра за локоток, старуха словно бы прогуливалась, не задумываясь ни о судьбах мира, ни о сказании, закопанном под слоем жирной земли (и не исключено, что уже заживо, с этими любимыми и популярными среди нормалов ребутами и переосмыслениями). Другой рукой колдунья отвела внимание толпы, махнув лисице, мол, смотри в оба.
По правде сказать, всё-таки она малость смаковала грядущее, как бы ни хотелось отстраниться: много ли нужно ведьме для счастья, когда есть прекрасная возможность выкопать весьма сносную ученицу и заставить работать на благо сказаний. Ещё одна пешка, ещё меньше палок в колёса. Есть чему радоваться.

До холма они добрались на удивление быстро. Для вице-мэра поезда была ухабистой и тяжелой, для спрятанной от жары хлопковыми юбками старушки – наоборот, но всё-таки до места добрались они вовремя. «Ты подожди», мурлыкала кошкой колдунья, разминая пальцы и поманивая за собой слегка оторопелую рыжую, «Ты подожди ещё, кто же так запросто угадает где они трупы сбрасывают». Должно быть, в голове у Белоснежки чужой, хрипловатый и излишне уж ласковый голос звучал почти приговором, но трудно было отрицать его терапевтический эффект. У Сноу было одно прекрасное качество среди многих других: она бы содрала шкурку со своего ручного пёсика и станцевала бы сарабанду, если бы только от её решимости пойти на всё зависело благополучие народа.
Ох, как ведьма из Гессе любила таких героев. Пальчики оближешь.
Девчонка с волосами цвета чёрного дерева наверняка понимала и чувствовала, что это воспоминание пыталось умереть еще до казни. Шейка что у того цыплёнка, тщедушная и тонкая в сравнении с сильной и полной любви братской рукой, теперь будет подвергаться испытанию конопляным жгутом. Вон как красуется, покачиваясь в желтом мареве из песка и света.
Чем ближе они подбирались к яме, в которую была брошена Гретель, тем отчетливее давало о себе знать небольшое колечко, специально зачарованное на пропажи. Пусть потом кто-нибудь попробует пожурить старуху за то, что к своим поднадзорным она относится хуже, чем к кошкам, как к бесполезным вещам почти. Так бы и сидели по углам без светлой Маргареты. Тотенкиндер усмехнулась и похрустела пальцами, рассматривая узкую ножку Сноу на колоде: подняться к виселице не заняло у неё много времени.
Где-то восточнее из окна богатого дома на виселицы смотрела уже давным-давно мёртвая нянька, покачивая на руках младенца. Ещё ночью затихли стоны казнённого тяжестью несчастного, и обречённость затхлого болотца в заводи уступали лёгкому, спокойному и странно-смиренному взгляду обычной женщины из нормалов. Как она не хотела, чтобы дитя повернуло свою хорошенькую головку!
Боль, страдание и неземной покой закручивались здесь вихрем и, как всякий вихрь, оставляли маленькую точечку на карте, где была ти-ши-на. Фрау постучала носком старомодных чёрных туфель, удовлетворенно хмыкнув себе под нос. Палач, обвязав юбки вокруг изящных девичьих лодыжек, накинул на шею петлю.