«Многи останки тех, что она моет,
страшен ее хриплый смех…
и сердце ее ненавидит»
Как это всегда бывает? Сапожник без сапог — так говорят про тех, кто ведет себя как фрау Тотенкиндер вела себя накануне; своих рыцарей, сослуживших добрую службу, она потеряла черт знает когда и только лелеяла смутную надежду, что рано или поздно они вспомнят про наперсточки виски и, найдя Белоснежку, позовут фир дарриг. Безопасная и проторенная дорожка из Волшебной Страны без последствий, ломки и апатии на всю дальнейшую вечность вкупе с тоской по этим прекрасным землям — Боже, храни Острова и их сказочных алкоголиков.

Что же до судьбы самой ведьмы, то тут все предельно просто: иногда она умудрялась увлечься самыми простыми вещами (за которые Его Нанотехнологическое Величество явно по головке не погладит). В ледяной реке старушка тщательно отмывала руки, закатав рукава по самый локоть, и вниз с холмов вода стекала красная, как полоска рассветного неба — из глубокого омута неподалеку на нее внимательно и остро смотрели лошадиные или козлиные, поблескивающие уходящей за горизонт луной зрачки, но и только. Славное местечко, на самом-то деле.

Долгие, долгие годы Тотенкиндер не давала волю своему дурному характеру, и вот он — день тот самый, в который ведьма смогла (как это говорят?) оттянуться как в те самые старые добрые времена, когда сталь еще что-то значила, а честь фигурировала не только в витиеватых конструкциях от этикета. Никакой костер не спасет от первобытной стихии, никакое железо не отгонит того, у кого ты, неотесанный смертный, в печенках сидишь. И даже со всеми своими недостатками, в которые удачно вписывались запутанные и многослойные базовые правила поведения для чайников (...и тортики из взаимоисключающих порой гейсов, и условности, требующие тщательного исполнения, и ритуалы, бессмысленно почесывающие чувство собственного величия у едва заметно остроухих ребят с высокими лбами и...), этот мир напоминал ей о славном прошлом, когда-- когда все было попроще, скажем честно.

Здесь смертный — из категории Нормалов, а не Сказаний — был смертен и жалок, и покорен даже грубому колдовству, а имя значило больше, чем едва ли знакомая его обладателю характеристика. Старуха, давно забывшая свое собственное и закопавшая даже самые последние остатки воспоминаний в глубоком болоте, хотя бы с такой точки зрения могла чувствовать себя в безопасности. Конечно, до тех пор, пока снова не зайдет солнце. В остальном-то... впрочем, нет ничего «остального», Тотенкиндер еще не закончила свое дело, даже близко не подобралась к завершению своей нетривиальной задачи: собери их всех. Холмы то ли раскидали несчастных сказаний по всем сторонам света, то ли благополучно завернули Ферму в свою карманную реальность, чтобы не мозолила глаза, нарушая целостность плавного пейзажа из полей, вересковых проплешин и свободной воды. И если сиды прятали — то делали это мастерски (с такими пройдохами ни в азартные игры, ни в прятки, ни в догонялки играть нельзя - сразу пиши пропало), а тут иначе никак. Разве что найти тварь подружелюбнее и рискнуть сторговаться на более-менее выгодных обоим условиях. Выпроваживать оптом как-то дешевле будет, особенно если придется идти самым простым путем и подкупать синеносых.

Первый луч солнца не был бы заметен не привыкшему к магическим аспектам глазу, но ведьма из Черного Леса легко отметила перемену вокруг: стихли последние шорохи, смолкли ветра, зазвенела роса в колокольчиках и паутинках. Она могла бы улыбнуться, но к собственному сожалению поймала взглядом бредущий с востока силуэт, который, как ни крути, но не узнать не получится даже если осушишь чарку самого коварного сидского пойла. Карга скрипнула зубами и одним легким движением выскребла колотой ракушкой алую кромку из-под ногтя на большом пальце.

Если кто-то сейчас не свернет, то наверняка станет жабой. Здесь ей как-то удивительно легко было отложить в сторону все законы Фэйблтауна, принуждающие к покорности и миролюбию.