Если бы он мог, он отмотал бы время назад и остался умирать в том замке на краю мира, вместе с ней. Он так часто думал об этом, что почти слышал звон мечей и хрипы умирающих, почти слышал свой собственный мотив, сыгранный тогда для павших героев. Он помнил все так детально, что было сложно даже вдохнуть, все пропахло кровью.
Вкруг него все пропахло кровью.
Красная шапочка не останавливалась. Ее деревянные люди, похожие на Пиноккио, продолжали загонять под кожу стальные иглы и что-то выспрашивать. Но он ничего не мог произнести, во рту было сухо, как в пустыне, о которой он только читал и еще не видел лично. Язык не ворочался, хотя он очень хотел спросить «Почему?», зачем она вернулась столько времени спустя, зачем измывалась над ним, почему она просто не убила его за то, что он ее бросил. За то, что выжил. За то, что не остался с ней.
Почему она спрашивала что-то и была ли она той Шапочкой, что гуляла с ним в замке?
Он так и не смог понять, что именно они хотели от него, в какой-то момент собственные крики заглуши для него все, что происходило вокруг. В какой-то момент боли стало так много, что он почти простил себе все, что не успел сделать. Он хотел задавать вопросы, может быть, спросить что-то важное, нужное ему, может быть напомнить тот вечер в замке, перед битвой. Заорать - «Это была ты!»
Поверить в то, что это была она.
Но язык был таким огромным во рту, таким не поворотливым, похожим на его мысли, которые тоже не слушались его. Они, то исчезали, то появлялись. Но ни одна из мыслей не задержалась в его голове, ни на минутку дольше, ни на секунду. В какой-то момент он отключился. В какой-то момент он пожалел, что не сыграет для Красной Шапочки ничего, в какой-то момент его чувств было тоже слишком много, как и боли, и они заглушили все, что с ним происходило.
Удары, иглы, удары, порезы, что – то еще, что они придумали. Больше не было холода вокруг него, больше не было крови, боли и всего остального. Он не чувствовал своего тела, своей наготы, своих рук.
- Не музыкант, - даже эти слова дались с большим трудом. Пара слов, которые значили очень многое для него и пустой звук для нее.
А она была такой, какой он ее запомнил. Не изменилась. Такая же юная, красивая, светлая. Такая же и не такая. Внутри копилось что-то, может быть это будет обидой, может быть прощением. Может быть, он простит сам себя за то, что она сделала с ним. Может быть, разрешит себе, наконец, отпустить все те мысли, которыми он жил.
Пастушок не помнил, как оказался вдруг в кабинете мэра, не помнил, почему он лежит здесь, когда все его мысли остались там, с ней. Не помнил, почему руки, чьи-то руки, осторожно переворачивают его.
Боли все еще не было.

В себя он пришел уже в больнице. Белый потолок приветливо подмигнул и впервые с времени встречи с Красной Шапочкой и его сподручными он понял, что сказка кончилась. Что дальше только война и бесконечное противостояние. А он не герой, совсем не герой. И у него нет шансов, только излишки смелости и жалкие остатки гордости. И даже музыки больше нет.
Он смотрел на бинты, которые перетянули его пальцы, ничего больше нет.
А вот боль есть.
Пальцы не сгибались, совсем. Это было похоже на глухое отчаяние и хотелось завыть. Болело все, но особенно руки. Больше не будет мелодий, больше в архиве не случится того, что называют чудом. Больше Пастушок не будет играть на трубе.
Впервые со времени своего пленения он подумал о том, что ненавидеть было бы хорошо. Было бы отлично, если бы он смог ненавидеть ее, желать ей чего-то такого же. В нем крепла уверенность, что все случившееся не только начало конца, но и конец. Для него конец. Больше никакой тихой спокойной жизни в своих воспоминаниях, их больше нет, новая Шапочка сожгла и развеяла их по ветру. Больше нет ни тишины, ни покоя. И друзья, которые придут навестить его в больницу, это всего лишь тени из прошлого, которые тоже развеялись по ветру.
Пастушку не приходило в голову, ранее не приходило, что пришло время взрослеть.
Он смотрел на свои забинтованные руки и старательно не думал, ни о чем не думал. Это был его подарок самому себе. Для раздумий будет завтра и послезавтра и еще много дней. А сегодня пусть будет тишина и белый потолок.